Власти Ямала не будут сокращать летнюю программу дорожного строительства и благоустройства в городах, несмотря ни на пандемию коронавируса, ни на ожидаемое падение доходов бюджета. Об этом в интервью URA.RU рассказал губернатор ЯНАО Дмитрий Артюхов.
Сам он готовится к августовской поездке по главной дороге округа, рассчитывая в каждом населённом пункте провести открытую встречу с земляками. Как Ямал пережил пандемию коронавируса, чему научились власти, какие планы скорректировали, как реагировали на вызовы: от передачи «Столицы Арктики» Мурманску до коррупционных скандалов в Пуровском районе — читайте в интервью.
— Дмитрий Андреевич, в округе сохраняются ограничения из-за пандемии коронавируса и сохраняются достаточно долго. Они касаются работы компаний, в которых люди привыкли сами о себе заботиться, самостоятельно зарабатывать. Чем дольше длятся ограничения, тем серьезнее вопрос: не пора ли их снимать, чтобы люди могли вернуться к работе?
— Ограничительные меры — это единственный способ удерживать нагрузку на систему здравоохранения. Эта болезнь плоха тем, что даёт сильные осложнения, в первую очередь, пневмонию, дыхательную недостаточность, которая требует госпитализации в больницы. Все видели, с чем в первые недели столкнулись врачи Италии: это была пиковая нагрузка на больницы, к которой никто не был готов, заболевшим просто не оказывалась помощь. В целом на Ямале система здравоохранения, хоть и с огромной нагрузкой, но справляется со своей задачей.
Нужно признать, что в Новом Уренгое в последние дни ситуация очень непростая: люди подолгу ждут врача и результатов тестирования.
Поэтому пришлось там создать отдельный штаб во главе с моим заместителем Андреем Вороновым, также в его состав вошёл первый заместитель директора департамента здравоохранения Кирилл Трапезников. Сейчас большая часть проблем уходит, за счёт дополнительных мер и усиления городской больницы медицинскими кадрами.
Но нельзя забывать: болезнь заразна и очень быстро распространяется. Мы должны перестроить свою жизнь, приобрести иммунитет, изобрести вакцину, чтобы COVID стал таким же заболеванием, как грипп. Обнадёживает информация, что появляются средства для лечения. Но есть законы тестирования вакцины, она не делается за один день. Поэтому при всем желании начать жить так, будто коронавируса не существует, в ближайшие месяцы не получится.
Президент точно описал положение губернаторов: мы находимся между Сциллой и Харибдой. С одной стороны мне жалуются, что дисциплина крайне низкая. В магазинах происходят конфликты, люди не соблюдают масочный режим и требуют, чтобы их пустили внутрь. Минимизировать опасность под силу каждому человеку: просто выполнять очевидные правила личной гигиены и соблюдать социальную дистанцию. В майские праздники мы более жёстко стали смотреть за соблюдением правил — и тут же взрыв возмущения: из-за постов с проверками — на дорогах пробки, люди негодовали, что им мешают ездить по своим делам. Власть постоянно находится в поиске золотой середины.
— Знаю, что Вы звоните выписавшимся из больниц землякам. Зачем?
— Для меня это способ получить информацию от людей: не общую статистику, а конкретные истории. Я поговорил уже больше, чем с сотней человек: кто-то перенёс COVID нормально, кто-то — тяжело, есть молодые, которые лежат в тяжёлом состоянии, есть те, у кого осложнения из-за диабета или ожирения. Но есть и те, кто с заболеванием справился с большим трудом, не имея никаких побочных заболеваний.
Мне важно знать, как земляки считают, где они могли заразиться, как быстро приехала скорая помощь, как отработала первая бригада, как взяли анализы, когда получили результат, как проходили госпитализация и лечение.
— Что для себя зафиксировали?
— Достаточно много жалоб — на неясность в первые дни болезни. На вызовы при симптомах ОРВИ скорые едут не моментально, анализы занимают время, в этот момент человек находится в неведении, а кто-то — в лёгкой панике. Каждый надеется, что это просто простуда и коронавирус лично его обойдёт стороной.
Но для меня было приятной неожиданностью, что никто из тех, кто попал в наши больницы, не критиковал их работу. Исключительно высокие оценки. Один лишь раз назвали питание скучным, но это известное замечание в адрес больничного меню. А вот за профессионализм, внимательность, человечность наших врачей хвалят все.
— Почему, на Ваш взгляд, возникают сложности с анализами в начале? Придумали, как с ними справиться?
— По охвату тестирования населения мы лучшие в стране, но из-за этого нагрузка на лаборатории очень высокая. В связи с этим много времени уходит на обработку анализов: это не экспресс-тест. Мы раз в неделю тестируем всех медработников, перед голосованием по изменению Конституции несколько раз взяли пробы у работников всех избирательных комиссий. По рекомендациям Роспотребнадзора, должны тестироваться все пациенты с признаками пневмонии, но мы пошли дальше и берём анализ на коронавирус у всех пациентов с признаками ОРВИ. Я ставлю задачу, чтобы результаты были за сутки, но выполнить это поручение не так просто. Ещё с весны заказано дополнительное оборудование, но спрос на него очень большой. Сейчас уже наконец-то ждём поставок для усиления наших лабораторных служб.
— Какова вероятность, что детские сады смогут начать работу, соблюдая правила социального дистанцирования?
— Многие ошибочно полагают, что переход на новый этап, где разрешена работа садиков, определяется решением мэра или губернатора. На самом деле, это регулируется сухими цифрами по формуле Роспотребнадзора — исходя из прироста заболевших и числа свободных коек. И если формула не дает искомый коэффициент, который показывает, что ситуация улучшается, то открыть детские учреждения невозможно.
На данный момент на возможность отдать ребёнка в садик — самый большой запрос от людей, но пока что эпидемиологическая ситуация на Ямале этого не позволяет.
Здесь важно понимать, что сильно переход на следующий этап зависит от нашей общей коллективной ответственности. Если люди выполняют требования, носят маски, соблюдают социальную дистанцию — то снижается заболеваемость, открываются торговые центры, спортивные учреждения, а затем и детские садики.
— А госучреждения?
— Здесь проще: наше настоящее — это электронный формат. Вы видели, что новые выплаты были быстро развернуты именно в онлайне, и их получили миллионы людей. Сейчас будет ряд улучшений в этой сфере и очень скоро ситуаций, когда нужно куда-то ходить за справками или на приём, станет меньше.
— Как правительство округа пережило пик пандемии?
— Мы сразу перевели на удалённый режим всех сотрудников из группы риска, но я и некоторые сотрудники моего аппарата постоянно были на месте. Работа была без сбоев, я не испытывал информационного дефицита: всё быстро и оперативно. Я не удивлён: это только кажется, что произошло что-то сверхъестественное. Все руководители уже давно работают удалённо в командировках, у всех наших руководителей — всё онлайн. Поэтому мы в таком режиме продолжили работать, просто без командировок.
— По статистике, одна из основных групп риска для Ямала — вахтовики. Лето — период, когда в округе идет стройка, ведутся работы по благоустройству. Ведутся вахтовыми рабочими. Вы планируете отменять заказы в этом году, опасаясь, что они станут новым очагом заболеваний?
— Нет, мы не хотим отказываться от каких-то планов по благоустройству — работы начались везде. У нас запланировано многое. При вспышке мы будем где-то придерживать работы на карантинный период, посмотрим по обстоятельствам, но отменять программу развития и благоустройства не будем.
— Средств бюджета на эту программу хватит?
— Из-за того, что окружной бюджет сильно зависит от конъюнктуры цен на нефть, мы ждём падения доходов на 30-35%.
Но в последние годы конъюнктура была хорошей, что позволило создать финансовый резерв. Это как стабфонд в стране. Наша подушка безопасности в этом году позволит, не привлекая заимствований, профинансировать наши планы.
— В докоронавирусных интервью Вы говорили о набережной в Салехарде, о проведении арктических игр. Они тоже будут профинансированы?
— Это не проекты 2020 года, а проекты развития, направленные на новые рубежи. Сейчас они не в стадии реализации, а только прорабатываются. По будущим туристическим объектам идут изыскания: летом на площадки выйдут геодезисты. Это не самые затратные мероприятия, и средства сделать такой задел у нас есть. Я убеждён, что если сейчас экономическая просадка, то скоро будет отскок, и нам нужно к его началу иметь детально проработанные проекты.
— Вы скорректировали планы по развитию медицины?
— Да, усилили инфекционную составляющую. Одну больницу на 200 мест строим в Новом Уренгое, вторую — на 100 — в Салехарде. Проекты взяты у военных строителей: по таким построены госпитали в Хабаровске и Волгограде. Мы лишь дополнили их из-за нашего климата — наши больницы будут теплее. Запустив их к осени, мы получим дополнительный запас коек.
Остальные планы сохранены: в Новом Уренгое строится женская консультация, детская поликлиника, в следующем году будет взрослая. В Салехарде приступаем к строительству нового здания для станции скорой помощи. Проектируется ещё 15 объектов: в первую очередь первичное звено (поликлинический блок, педиатрия). В Новом Уренгое будут новые онкологические и хирургические корпуса.
— Вы в два раза увеличили выплаты врачам, которые приезжают работать на Ямал. Но дефицит специалистов сохраняется.
— Это и российская, и мировая проблема: если раньше один терапевт мог поставить диагноз при большинстве заболеваний, то теперь это должны делать только узкие специалисты, и нужны не пять терапевтов, а 15 узких врачей.
Для нас это один из главных вызовов. Мы построим новые классные клиники, они будут оснащены самым современным оборудованием, будут приятными для посещения, но кто в них будет работать?
В нашей программе мотивации четыре пункта: одна из самых высоких оплат по системе здравоохранения страны, квартира в собственность через 10 лет работы для первичного звена (для всех медиков, в том числе для не первичного звена, 40% стоимости компенсируется одномоментно из бюджета), «северные» выплаты — с первого дня, а также поддержка постоянного повышения квалификации. На это мы сейчас увеличиваем финансирование.
— В округе может появиться свой медицинский вуз?
— Создать качественный медицинский университет с нуля невозможно, а с учетом развития дистанционного образования и не нужно. Лучшие медицинские вузы можно пересчитать по пальцам, это школа, культура, которые формировались даже не десятилетиями, а больше сотни лет. Мы создаём условия для хорошего труда, чтобы работа в ямальской медицине ассоциировалась с хорошим стартом.
— Но есть и другой риск: ямальцы уезжают в Екатеринбург, Москву, Тюмень на учебу, а там получают предложения остаться и не возвращаются.
— Это жизнь, это нормально. Но в своём послании в феврале я поставил задачу создать систему сопровождения наших ребят, в том числе — получающих медицинское образование по нужным региону специальностям. Их не так много — несколько сотен: будем им напоминать о возможностях на Ямале, приглашать на практику. Да, кто-то влюбится, останется в другом городе, а кто-то будет свободен в окончательном решении, вернётся домой, не боясь каких-то трудностей и погоды.
— Другая грань пандемии коронавируса — ситуация с авиакомпанией «Ямал». Во время простоя был взят кредит почти на 2 млрд рублей. Сейчас это проблемный актив?
— Любая авиакомпания сейчас проблемная, потому что во время пандемии самолёты практически не летали. Но все случившееся подтверждает, что это стратегический актив, и на Севере без своей авиакомпании невозможно. Сейчас, когда разрешено летать, и ямальцы просят дать возможность выехать на юг, мы смогли оперативно развернуть широкую полётную программу. Не факт, что какая-то федеральная авиакомпания дала бы нам такую возможность.
— Летняя детская оздоровительная кампания сорвана?
— Конечно, наши планы в этой части сильно изменились: обычно мы отправляли детей на юг уже в июне. Сейчас можно говорить только о возможной кампании в августе. Многолетние партнеры округа по приёму наших детей, те, кому мы доверяем их безопасность, не готовы брать на себя ответственность за приём сотен детей, пока не решены вопросы по линии Роспотребнадзора. Поэтому приходится откладывать.
Но если к следующему году мы переживём опасность коронавируса, и не будет остаточных явлений, то устроим усиленную кампанию. Постараемся охватить всех детей, которые не попали на юг в этом году.
— Знаю, что для коренных и малочисленных народов Севера день оленевода — важное событие, которого они ждут весь год и на котором могут заработать. В этом году многие из них провести не получилось. Дополнительная единоразовая выплата с этим связана?
— Меры поддержки у наших кочевников намного шире, чем выплата в 5 тыс. рублей. Мы почти в два раза увеличили стоимость закупа у них мяса оленей: мясо в магазине стоит 200-250 рублей, а мы на убойном комплексе платим 450. Мой телефон есть у некоторых моих давних знакомых, крупных семей оленеводов. Мы созваниваемся, таким образом я узнаю настроения в тундре.
— Увеличение закупочной стоимости мяса не усилит проблему перевыпаса, которую Вы сами называли актуальной для округа?
— Нет, потому что мы платим 450 рублей за мясо первой категории. Это здоровый крепкий олень. А за мясо второй категории — в разы меньше. Напротив, так мы мотивируем оленеводов к структурному изменению их хозяйств, чтобы для них было важно не количество, а качество стада. Это произойдет не за один день, потребуется несколько лет, но это один из путей решения проблемы перевыпаса.
— Во время пандемии были и приятные новости: поздравляю с попаданием округа в десятку самых не коррумпированных регионов по версии Генпрокуратуры России.
— Я ко всем рейтингам отношусь скептично: они дают направление, но не ради них мы работаем. Я убеждён, что в сфере борьбы с коррупцией у нас ещё большой путь впереди: регион с крупными денежными потоками, как в бизнесе, так и в сфере государственных заказов, всегда представляет соблазн для тех, кто не чист на руку.
— Этой работой должны заниматься уполномоченные органы или Вы не исключаете неожиданные внутренние проверки?
— С правоохранительной системой мы работаем единой командой. Один из примеров: мы недавно проводили собственную внутреннюю проверку в дорожном хозяйстве, и она выявила нарушения, материалы по которым мы передали в правоохранительные органы. Действует и обратный механизм: получаем от правоохранителей материалы и оказываем максимальное содействие, чтобы разобраться в ситуации.
— Крупнейшими заказами правительства ЯНАО занимается один застройщик — компания «Гор-Строй» из Грозного. Почему в округе возникла ситуация, когда один и тот же застройщик забирает самые денежные контракты?
— Это далеко не самая крупная компания, работающая на Ямале: в округе осваивается свыше одного триллиона частных и государственных инвестиций в год. И картина по подрядчикам у нас очень пёстрая. Эта компания сейчас у нас приступила к строительству инфекционных корпусов. История с ними такая: поскольку сроки строительства сжатые — до осени, была поставлена задача выбрать подрядчиков, которые уже сейчас работают и строят в этих городах. Так как времени на раскачку, на поиск баз и людей абсолютно нет. Это неизбежно займет недели, а то и месяцы — драгоценное время, которым мы не располагаем. Многие крупные компании, на которые мы ориентировались, понимая ответственность, побоялись браться за эту задачу.
Потому что заработать сверхприбыли не получится — все коронавирусные траты находятся под особым пристальным контролем — а репутационные риски за срыв сроков — огромные.
Я желаю этому подрядчику успехов, потому что за три-четыре месяца построить под ключ медицинский корпус на несколько гектаров — задача крайне сложная, почти невыполнимая, но её нужно сделать.
— Из имиджевого неприятного для ямальцев за время пандемии — название «Столица Арктики» ушло мурманскому ТОРу. Хотя мы привыкли считать столицей Салехард.
— Я не стал бы преувеличивать юридическое название территории опережающего развития. Может, я сейчас кого-то расстрою, но лично я убеждён, что столицей Российской Арктики является Архангельск — центр русского Севера. Да, наш Обдорск — один из первых городов за Уралом, он отметит в этом году 425 лет. При этом Мурманск — база могучего Северного флота, крупнейший незамерзающий порт, стратегический оплот страны на Севере. Ямал — безальтернативный экономический центр, здесь создаётся больше половины валового регионального продукта Арктической зоны. Но с точки зрения собственной культуры, архитектуры, искусства, истории — наиболее самобытен Архангельск.
Мне больше импонирует не конкуренция между арктическими регионами, а эффективное сотрудничество. Например, один из основных проектов мурманского ТОРа — центр судостроения, где будут создаваться платформы для ямальского завода. Аналогично, как порты Мурманска и Архангельска были задействованы при строительстве Сабетты.
— Осенью на Ямале выборы: в Законодательное собрание. Существует большой запрос на обновление: и на уровне регионального парламента, и в муниципалитетах. Пуровский сотрясают скандалы, глава Нового Уренгоя — просто рекордсмен в должности.
— Вы знаете, я не сторонник резких решений, и в целом вся ямальская команда доказала, что она эффективна и работоспособна. Но изменения — это нормальный, естественный процесс. Они уже начались. Окончательное же решение будет за людьми: за тем, окажут ли они доверие, или выявится повышенный антирейтинг. Давайте дождемся результатов выборов.
— В Салехарде видят, как Вы ходите по городу с новым главой Алексеем Титовским. Он — удачный пример смены мэра?
— Я вижу, что Алексей реально хочет добиться результата. Когда мы вместе заходим в какие-то учреждения, люди нас встречают, и мне приятно слышать, что горожане старшего возраста хорошо знакомы с его родителями, которые многие годы были врачами в городской больнице. Кому-то покажется это небольшой деталью, но, на мой взгляд, это дорогого стоит.
Программы развития, которые сегодня воплощаются в жизнь в городе, направлены на то, чтобы город хорошел, и я всецело их поддерживаю. Я вижу, что Алексей искренне относится к своему делу, каждые выходные он на работе.
В Салехарде до сих пор один из самых острых вопросов — аварийное жильё, и мы подходим к нему радикально, будем строить беспрецедентно много новых домов, чтобы не точечно решать проблему, а сделать серьёзный шаг.
Будем менять подход к содержанию городского хозяйства. Мы увлеклись процессом сметных расчётов по федеральным справочникам и не видим простых истин, что снег должен быть убран, а человек за рулём трактора должен получать нормальную зарплату. Бумажные расчёты приводят к тому, что в снежный год не хватает средств на уборку. С учётом сложностей прошедшей снежной зимы в новом 2020—2021 году мы поменяем систему: решили на примере Салехарда выработать такую модель управления, чтобы у всех, от простого работника до инженера, повысилась заработная плата, и город при этом был убран лучше.
— В прошлом году Вы проехали из Салехарда до Ноябрьска. В этом году повторите?
— Обязательно. Сейчас люди поехали в отпуска и приходит очень много жалоб на дорогу. Она разбилась еще больше: обычно весной мы вводим ограничения, но из-за коронавируса в распутицу ограничения на движение транспорта были запрещены. Это привело к еще большему износу, и сегодня на многих участках дорога в жутком состоянии. Уже сейчас на многие участки должны выходить рабочие. Я хочу своими глазами посмотреть, как будет идти эта работа. Мы специально разбили ремонт на несколько участков, каждый выиграли разные организации, чтобы между ними была конкуренция.
Мне важны и встречи с людьми, которые мы проводим в городах. В прошлом году для меня была главная задача — честный, непростой разговор, чтобы услышать, что на самом деле волнует ямальцев. Сейчас из-за противоэпидемиологических требований нет ясности, как повторить эти встречи. Ведь собираться в замкнутых помещениях большим количеством людей нельзя. Важный момент, что мы не ограничиваем количество участников встречи, прийти могут все желающие, и отказываться от такого формата не планируем. Как прошлым летом, это уже не сделать. Мы ищем другие варианты: проведение в уличном формате, или, в случае плохой погоды, может быть, виртуально, в виде трансляций.
— В Лабытнанги Вас спросят про мост через Обь. Что ответите?
— Федеральная концессия по нему уже подписана, а вот проектирование такого рода объектов занимает серьёзное время. Зимой работали изыскатели, по сложности это будет уникальный объект в масштабах страны и мира. Для экономики нашей страны он принципиально важен. Из-за пандемии весной рабочие группы по проекту не собирались, сейчас эта пауза навёрстывается.
Проектировщики дискутируют по решениям: у нас сложная ледовая обстановка, мерзлота, и мост должен быть прочным — по нему пойдет железнодорожный состав. Русло Оби — непростое, глубина до 50 метров — это пятнадцатиэтажный дом, и нужно найти точку опоры, чтобы мост служил сотню лет.
— 12 июня вы пробежали символические 12 километров. Впереди марафон, «Айронмэн»?
— Впереди много работы. А спорт — надёжный источник энергии для этого. Не придавайте цифрам большого значения: в прошлые выходные я пробежал девять километров. Без каких-либо специальных целей. Из-за пандемии стало меньше командировок, и появилась возможность дома системно заняться спортом.
Автор: Михаил Вьюгин
